Дилемма домашнего насилия в Украине
«Могу ли я жаловаться, пока мы на войне?»: дилемма домашнего насилия в Украине
Опубликовано The Guardian, 13 августа 2024 г.
В прошлом году было зарегистрировано около 300 тысяч случаев, но жертвы часто предпочитают молчать, когда речь идет о военнослужащих.
В мае этого года Любови Недориз, социальному работнику-волонтеру, позвонили из полиции в Первомайском, городе Харьковской области Украины. Русские только что начали наступление в регионе, которое продолжается и сегодня.
Полицейские рассказали ей о 30-летнем мужчине, который недавно вернулся с фронта в Харькове и напал на свою мать, которая теперь беспокоилась о его агрессивном и гневном поведении. «Раньше он был хорошим сыном, — рассказала мне позже мать, — говорит Недорис. У него было университетское образование, он был «очень добрым и любил свою девушку», но ситуация изменилась после того, как его отправили на фронт в Харьков.
Женщины реже жалуются, когда речь идет о [домашнем насилии] ветеранов войны.
«Он сильно разозлился, начал слушать рок-музыку и поругался со своей девушкой. Когда его мать попыталась вмешаться, он жестоко ее избил».
Недорис, который до войны учился на криминолога, говорит, что такие призывы о помощи со стороны правоохранительных органов и женщин становятся все более распространенными.
Поскольку война России против Украины продолжается уже третий год, многие женщины в стране ведут собственную борьбу, поскольку число случаев домашнего насилия значительно увеличивается.
По данным МВД Украины, в 2023 году полиция зарегистрировала более 291 000 случаев домашнего насилия по всей стране – на 20% больше, чем в предыдущем году, когда началось российское вторжение.
Эксперты и социальные работники ожидают, что в 2024 году эти цифры снова вырастут. За первые два месяца этого года количество жалоб на домашнее насилие, зарегистрированных как уголовные преступления, выросло на 56%.
Сообщенные случаи являются лишь «верхушкой айсберга», говорит Массимо Диана из Фонда народонаселения ООН (ЮНФПА), который отслеживает гендерное насилие. «Цифры порой не отражают всей картины», — говорит он. «[Они] указывают лишь на количество поданных отчетов. Нам нужно поместить цифры в более широкий контекст, чтобы понять проблему».
Диана говорит, что гендерное насилие и насилие в семье были «хорошо известными секретами» в стране еще до войны, но существовал более высокий риск из-за стрессовых факторов военного времени, таких как разрушение семейной ячейки, потеря дома и перемещение, бедность и психологический стресс от обстрелов и ракетных атак.
«В контексте конфликта или войны печальная правда заключается в том, что женщинам и девочкам всегда приходится платить более высокую цену», — говорит Диана.
Поскольку все больше мужчин присоединяются к военным действиям, многие женщины вынуждены вести домашнее хозяйство в одиночку и часто изолированы от поддержки своих семей и сообществ.
Иванна Ковальчук, которая занимается вопросами гендерного насилия в Международном медицинском корпусе, говорит: «Мы обнаружили, что женщины реже жалуются, когда речь идет о [домашнем насилии] ветеранов войны.
«Некоторые даже извиняются, если так делают, потому что чувствуют, что сейчас неподходящее время или что их личная ситуация несопоставима с войной в стране», — говорит она.
Диана соглашается. «В среде, которая изначально была патриархальной с самого начала, даже до войны, [с] человеком, который был на передовой и был героем, но стал жестоким, возникает проблема с репортажами.
«Женщины часто задаются вопросом: «Как я могу на что-то жаловаться, когда мой муж, отец, сын, брат или друг умирают на передовой?» — говорит он. «Мы много раз это слышали».
Говоря о росте случаев посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) среди вернувшихся ветеранов, Диана говорит, что виновники насилия также были «жертвами жестокости войны».
Недорис соглашается, говоря: «Наши мальчики возвращаются из боев другими, другими. Даже если физически они в порядке, их разум поврежден».
Диана говорит, что он был свидетелем подобных событий в других обществах, затронутых конфликтом. «Тридцать лет назад это то, что мы имели в Хорватии, в Сербии, в Боснии, [и] мы все еще имеем дело с последствиями наших запоздалых действий по признанию воздействия [на женщин].
«Нам необходимо работать с семьями, куда возвращаются эти комбатанты, чтобы помочь им подготовиться к преодолению последствий войны. Это ситуация скороварки».
