Kyrgyzstan: government slow to act on domestic violence
After sustaining severe beatings from her partner, Asya telephoned the police, seeking help in Osh, Kyrgyzstan’s southern capital.
“They said, ‘Did he use a knife? Did he try to kill you?’ I would say, ‘No,’ and they would say, ‘Okay, you call me when he tries to kill you, because we have more important things to do,’” Asya said, recalling two incidents from 2012.
The episode is one of many documented in a report issued on October 29 by advocacy group Human Rights Watch (HRW), which is pressing for the government of Kyrgyzstan to take more action to address domestic violence.
At the heart of the problem is a combination of social indifference, a failure to enforce laws and a shortage of resources for the victims of physical, sexual, or emotional abuse. A 2012 government survey found that 28 percent of women or girls in Kyrgyzstan had experienced such abuse.
Legislation to protect vulnerable household members is ostensibly in place.
In 2003, following a sustained signature-gathering campaign, Kyrgyzstan adopted a law against violence in the family. According to a United Nations assessment, the legislation marked a considerable improvement in the protection of rights and freedoms for women. It enabled victims to file complaints, request protection orders of up to 15 days and appeal to local elders’ courts.
But many obstacles still lie in the path of serially abused women seeking protection. The HRW report, for example, cites the continuing existence of a culture of victim-blaming and stigma attached to domestic violence. “Women who experienced domestic abuse or forced or early marriage told Human Rights Watch that they often felt enormous familial and societal pressure to keep abuse secret and endure it for the sake of the family,” the group’s report noted.
The taboos are prevalent across the ethnic divide. HRW illustrated the point with several harrowing stories, including that of Nurgul V., who took refuge at her sister’s house after she was kicked in the stomach by her husband while carrying their child. “[My parents] said: ‘You have children. You must take care of them. Be patient. Wait until they grow up. Your time will come. You don’t want your kids to be orphans without a father,’” Nurgul V. told HRW.
HRW said it learned from its research that in the relatively rare occasions when victims do file complaints, police either ignore them or try to persuade victims to drop the case.
Nadejda Domasheva, a psychologist at Crisis Center Arulaan in Osh, said her organization was forced to intervene in 2013 to compel police to take action on behalf of one victim. “The victim called the police 12 times, but they never accepted the case. There was systematic abuse. [Her husband] locked the door on her, burned her belongings,” Domasheva told HRW. “When we approached the police it was the thirteenth time. They had never accepted the case before.”
Cultural attitudes again appear to be at the heart of police reluctance to address such cases. One prevalent view is that pursuing perpetrators of domestic violence would only lead to the dissolution of families, leading to more anguish and, ultimately, social upheaval.
One former Interior Ministry official, Gulsara Alieva, suggested that a lack of resources limits police officers’ scope of action. “Here the police are so poor they don’t even have fuel in their cars, so they can’t really take action,” Alieva told HRW.
When protection orders are put in place, they are frequently not enforced by police. “Even though contact between the two parties is in direct violation of protection orders, police and judges told Human Rights Watch that they do not have the right to ask a perpetrator to leave a shared home,” the HRW report noted. “They believed doing so would violate the perpetrator’s constitutional and property rights.”
The judicial system also seems to underperform in addressing domestic abuse. Aisuluu G., 27, said her beatings began within months of her marriage, which was the outcome of the bride-kidnapping practice that also blights many women’s lives in Kyrgyzstan.
Against the advice of her own mother, Aisuluu eventually pursued divorce proceedings, only to find an unsympathetic judge presiding over her case.
“The judge asked: ‘Why would he beat you? You were not doing the housework? Or are you sleeping around?’” Aisuluu told HRW.
Again, courts tend to emphasize reconciliation in the belief that such an outcome would ultimately better serve the family in question.
A judge in the city of Naryn told HRW that he attempted to explain to couples that such cases were commonplace and avoided handing down custodial sentences, even when violence was documented in a case. “Very rarely do we put people in detention in this category – maybe one out of 100 is put in detention. In such cases when injuries are not severe, we try to preserve the family. We give time to the perpetrator to rectify the problem,” said the judge, whose name was withheld.
Proposed legislation is currently under review that would build upon the 2003 law to expand and clarify the responsibilities of state bodies in reacting to domestic violence. “With a new domestic violence bill under consideration, this is a critical time to ensure that any new domestic violence legislation includes measures to guarantee protection, assistance and access to justice for survivors, and that mechanisms are in place to ensure enforcement of the law,” Human Rights Watch researcher Hillary Margolis told EurasiaNet.org.
The proposals have come under a welter of objections, including from the Finance Ministry, which objects that there are not sufficient public funds to establish the residences and shelters mandated by the legislation.
Margolis said that even when resources are stretched, there are still measures authorities can adopt that are already in law.
“Many countries around the world struggle with a lack of resources, but this is not a sufficient excuse for allowing half the population to remain at serious risk,” she said.
Peter Leonard is EurasiaNet’s Central Asia editor.
First published by Eurasianet.org
http://www.eurasianet.org/node/758566 ноября 2015 г. Источник: http://www.eurasianet.org, автор: Питер Леонард
После того, как ее партнер сильно избил ее, Асия позвонила в милицию города Ош, южной столицы Кыргызстана.
«Они сказали: «У него был нож? Он пытался тебя убить?» Я ответила, что нет, на что они сказали: «Хорошо, позвони нам, когда он попытается тебя убить, потому что у нас есть более важные дела»», – рассказала Асия, вспоминая два подобных инцидента в 2012 году.
Данный эпизод является одним из большого числа случаев, попавший в опубликованный 29 октября доклад международной правозащитной организации «Хьюман Райтс Вотч», старающейся побудить правительство Кыргызстана более активно бороться с домашним насилием.
В корне проблемы лежит сочетание общественного равнодушия, невыполнения законов и нехватки средств для жертв физического, сексуального и эмоционального насилия. По данным проведенного властями в 2012 году исследования, 28 процентов женщин и девочек в Кыргызстане подвергаются подобному дурному обращению.
Законы, призванные защитить уязвимых членов семьи, вроде, есть.
В 2003 году, после продолжительной кампании по сбору подписей, Кыргызстан принял закон против насилия в семье. По оценке ООН, данный акт был значительным шагом в деле защиты прав и свобод женщин. В соответствии с новым законом, женщины получили право подавать иски и прошения о запретительных судебных приказах, а также жалобы в местные суды старейшин.
Но регулярно подвергающиеся дурному обращению и ищущие защиты женщины по-прежнему сталкиваются с большим количеством проблем. Например, в докладе «Хьюман Райтс Вотч» указывается на существование традиции обвинять во всем жертву и клеймить ее позором. «Женщины, подвергшиеся домашнему насилию, а также принудительным или ранним бракам, сообщили «Хьюман Райтс Вотч», что на них часто оказывалось огромное давление со стороны семьи и общества, чтобы заставить их молчать по поводу издевательств и терпеть все ради семьи», – отмечается в докладе.
Данные табу не ограничиваются границами лишь какой-либо одной этнической группы. «Хьюман Райтс Вотч» приводит несколько душераздирающих примеров, включая случай Нургуль В., попытавшейся спрятаться в доме сестры, после того, как муж пнул ее в живот, несмотря на то, что она была беременна их совместным ребенком. «[Мои родители] сказали: «У вас есть дети. Ты должна о них заботиться. Будь терпеливой. Подожди, пока они вырастут. Твое время придет. Ты же не хочешь, чтобы дети остались сиротами без отца»», – сообщила Нургуль «Хьюман Райтс Вотч».
По информации «Хьюман Райтс Вотч», в рамках исследования при подготовке доклада выяснилось, что даже в тех редких случаях, когда жертвы подают заявления в милицию, сотрудники правоохранительных органов игнорируют их или убеждают женщин забрать заявление.
Надежда Домашева, психолог Кризисного центра «Арулаан» в Оше, сказала, что в 2013 году ее организации пришлось вмешаться, чтобы заставить милицию принять заявление от пострадавшей. «Жертва звонила в милицию 12 раз, но они так и не приняли ее заявление. Она систематически подвергалась дурному обращению. [Ее муж] запирал ее в доме, жег ее вещи, – сообщила Домашева «Хьюман Райтс Вотч». – В 13-й раз в полицию обратились уже мы. До этого они отказывались заниматься этим делом».
Нежелание милиции заниматься подобными случаями, судя по всему, также обусловлено культурными установками. Превалирует мнение, что наказание виновных в домашнем насилии лишь приводит к разрушению семей, что, в свою очередь, ведет к еще большим страданиям и социальным сдвигам.
Бывшая сотрудница МВД Гульсара Алиева выдвинула предположение, что сотрудники милиции ограничены в своих действиях дефицитом ресурсов. «Милиция здесь так бедна, что часто им не хватает даже горючего для машин, поэтому они не могут принять меры», – сказала она «Хьюман Райтс Вотч».
Более того, даже в случае удовлетворения судами прошений о запретительных судебных приказах милиция часто не обеспечивает их соблюдение. «Даже в случаях, когда общение между двумя сторонами является прямым нарушением запретительных судебных приказов, сотрудники милиции и судьи сообщали «Хьюман Райтс Вотч», что не могли просить виновника покинуть свой собственный дом, в котором он проживал с супругой, – отмечается в докладе. – По их мнению, это было бы нарушением конституционных и имущественных прав виновника».
Судебная система также не особо усердствует в деле борьбы с домашним насилием. По словам 27-летней Айсулуу Г., муж начал бить ее уже через несколько месяцев после свадьбы, которая состоялась после того, как муж своровал ее в рамках сложившейся практики похищения невест, омрачающей жизнь многих женщин в Кыргызстане.
Не послушав советов матери, Айсулуу все-таки подала на развод, но столкнулась с несочувствующим судьей.
«Судья спросил: «Почему это он начал тебя бить? Ты отказывалась делать работу по дому? Или спала с другими мужчинами?»», – сказала Айсулуу «Хьюман Райтс Вотч».
Суды обычно делают акцент на примирении супругов, считая, что подобный исход больше отвечает интересам семьи.
Один судья в городе Нарын отметил в разговоре с «Хьюман Райтс Вотч», что объяснял супружеским парам, что подобные инциденты являются обычными, и отказывался приговаривать виновников к заключению под стражу даже в случаях, когда имелись документальные доказательства насилия. «Мы очень редко отправляем людей в этой категории в тюрьму: под стражу заключается, скажем, 1 из 100. Когда телесные повреждения не являются особо тяжкими, мы стараемся сохранить семью. Мы даем виновнику время исправить ситуацию», – сказал он.
Сейчас разрабатываются дополнения к закону от 2003 года, расширяющие его рамки и поясняющие обязанности государственных учреждений в деле борьбы с домашним насилием. «Учитывая, что новый закон касательно домашнего насилия находится сейчас в разработке, важно обеспечить, чтобы в него вошли меры, гарантирующие жертвам защиту, помощь и доступ к правосудию, а также механизмы обеспечения выполнения закона», – сказала EurasiaNet.org работник «Хьюман Райтс Вотч» Хиллари Марголис (Hillary Margolis),
Между тем данный законопроект попал под шквал критики, в том числе со стороны министерства финансов, утверждающего, что у государства нет средств на создание прописанных в законопроекте убежищ и жилья.
По словам Марголис, даже в условиях недостатка средств власти могут принять меры, прописанные в существующем законе.
«Многие страны по всему миру сталкиваются с нехваткой ресурсов, но это не является достаточным оправданием для того, чтобы оставлять половину населения страны под серьезной угрозой», – сказала она.
Оригинал: http://russian.eurasianet.org/node/62611
