Ежегодная лекция BEARR 2017:“Россия: Власть нарратива”
Аркадий Островский
В этом году ежегодная лекция вновь прошла в зале, любезно предоставленном Европейским Банком Реконструкции и Развития 26 июня 2017 г.
Выступающим в этот раз стал Аркадий Островский, редактор российского и восточно-европейского отдела журнала «Экономист». Родившийся в России, британский журналист, он 15 лет делал репортажи из Москвы, вначале для «Файнэншл Таймс», затем в качестве шефа бюро журнала «Экономист». Он изучал историю русского театра в Москве и имеет докторскую степень Кембриджского Университета по английской литературе. Его книга “Открытие России: от горбачёвской свободы до путинской войны” получила премию Оруэлла по литературе в 2016 году.
Насколько важен мощный нарратив в формировании политической реальности, и как он создаётся? Во времена, когда мощные всеобъемлющие идеи часто представляются более значимыми, чем факты, в качестве выступающего на ежегодной лекции BEARR был приглашён Аркадий Островский, назвавший своё выступление: «Власть нарратива в России».
Аркадий Островский обладает опытом необходимым для анализа эволюции российских СМИ и политической ситуации. Действующий редактор раздела России и Восточной Европы в журнале «Экономист», в 2016 году он завоевал премию Оруэлла за книгу “Открытие России: от горбачёвской свободы до путинской войны”. Это хроника постсоветской трансформации России через пиар, телевидение, прессу, формированиe реальности через сильный нарратив: историю в которую верит народ.
Битва за контроль над нарративом развернулась с распада Советского Союза с изначальным доминированием либерального нарратива. Сильную роль сыграл символизм Ельцина, защищавшего Белый Дом как российский голос свободы против советских лидеров путча 1991 года. Два года спустя СМИ сыграли решающую роль в объяснении расстрела того же Белого Дома как сражения между президентом, отстаивающим свободу с реакционным парламентом. В то время главный нарратив заключался в том, что Россия вступила в переходный процесс от коррупционной геронтократии через нечто «либеральное», «нормальное», «западное», при том, что капиталистическая экономика ведёт к либеральной политике (или наоборот). Реальность могла не совсем соответствовать этому нарративу, но в это верили достаточно людей для продвижения такой политики.
Развитие либерального нарратива требовало создания определённой истории для создания образа нового президента. В 1991 г. ряд молодых журналистов создали газету «Коммерсант» в качестве московского ответа на «Уолл Стрит Джорнэл». Это должно было стать новой газетой для нового класса читателей на новом брендовом рынке. Но основатели взяли название малотиражной дореволюционной газеты, закрытой в 1917 г. В «шапке» газеты говорилось и говорится до сих пор, что она «была основана в 1909 г. и не публиковалась в период 1917 – 1991 гг. по причинам, не зависящим от редакции». Данное утверждение являлось важным указанием на главный нарратив, указывающий на несостоятельность коммунистического периода: пробела между капиталистическим прошлым и капиталистическим будущим. Коммерсант может и был новым изданием, но производил впечатление преемственности, а Россия может и не была капиталистической, но у неё была капиталистическая газета.
Медиа-творчество реальности сыграло важную роль так же и в электоральной политике. К 1996 г. Ельцин часто переживал проблемы со здоровьем, не выходя за границы своей резиденции, являя разительный контраст с динамичным лидером 1991 г. Перед лицом угрозы победы кандидата от коммунистов, Геннадия Зюганова или нестабильности вероятной в случае отмены выборов, два главных медиа-конкурента Борис Березовский с его первым каналом, и Владимир Гусинский с его НТВ отложили все разногласия ради кампании в поддержку Ельцина. Контроль над нарративом через телевидение не только обеспечил победу Ельцина во втором туре – он гарантировал коммерческие интересы олигархов и их власть в Кремле.
Однако к 1998 г. возник альтернативный нарратив. Дефолт 1998 г. подорвал надежды на рост капиталистической экономики, натовские бомбардировки Сербии 1999 г. дали пищу для антиамериканских настроений, а здоровье Ельцина ещё ухудшилось. Те, кто контролировал СМИ искали «сильного и трезвого» лидера. Владимир Путин, по словам Аркадия Островского, был «сконструирован» СМИ для того, чтобы надёжно обеспечивать соблюдение интересов олигархов. Медийный имидж Путина создавался на контрасте к ельцинскому хаосу и пьянству с опорой на старый советский нарратив. В 1998 г. НТВ запустило ремейк «Семнадцати мгновений весны» шпионского телесериала 1970 года о советском разведчике в стане нацистской Германии, олицетворяющем «сильного и трезвого» лидера. Месяцами ранее, Путин (бывший офицер КГБ в Восточной Германии) был назначен главой ФСБ, через год он стал премьер министром.
Через некоторое время усилился националистический нарратив, по мере того, как государство усилило непосредственный контроль над СМИ и во многих случаях, ангажировало бывших либеральных журналистов и работников СМИ. Новостная повестка дня также активно использовалась для усиления государства. В то время как для многих либералов Pussy Riot стали чемпионами по свободному волеизъявлению против авторитарного режима, в рамках националистического нарратива они – «безродные космополиты», разрушающие традиционные институты общества. Как и в других странах «культурный клин» имеет большую силу. К 2014 году нарратив сильной, националистической России, не только отстаивающей свои интересы, но и интересы русских за пределами постсоветских границ России использовался для большего эффекта в Украине.
И всё же нарратив имеет власть только над людьми, которые в него верят или желают этого. Недавние протесты в России позволяют предположить, что путинский нарратив может терять свою привлекательность. В прошлые годы протестное движение в основном охватывало крупные города, но в начале текущего года оно затронуло более широкие и разные слои общества. Впервые Кремль, кажется, оказался ниже уровня популярных запросов общества. В общем, широкий охват телевидения уменьшается по мере того, как молодежь всё больше черпает новости из социальных сетей. С течением времени всё меньше избирателей помнят или придают значение коллапсу 1990-х противоядием от которого считается Путин.
Каким же может стать завтрашний главный нарратив? Оппозиционный лидер Алексей Навальный срывается на националистический тон, хотя и с изоляционистских, а не империалистических позиций: противодействие иммиграции, борьба с коррупцией и отсутствие интереса к обременениям советской империи. По мнению, Аркадия Островского, Навальный это «почти новый Путин», а символизм того, что новое поколение черпает в прошлом удивляет. Но в автократической системе вопрос о том, как произойдёт переход от одного поколения (или нарратива) к другому остаётся открытым.
Подводя итог обзору ситуации в России, можно сказать, что запад имел мощный нарратив в 1991 году. Сила прозападного нарратива в начале 1990-х опиралась на либеральную мораль, а также на материальные ценности. Но «мораль» запада, кажется, утратила свою привлекательность. Если для Путина традиционные ценности превыше всего, то и для Навального они значат не меньше.
